Полицейский террор - В Питере
Если кто-то еще сомневается в том, что Россия – полицейское государство, прочтите показания Власты Пидпалой, участницы акций против G8 в Петербурге. И сомнений не останется. А те, кто мучил людей ради «общественной безопасности», пусть тоже не сомневаются: рано или поздно им придется ответить за свои преступления.
Непосредственная акция протеста против Большой восьмерки в Санкт-Петербурге брутально репрессирована.
Голодовка задержанных, которые пострадали от избиений, сексуальной агрессии и депортации. Свидетельство активистки из Украины, Пидпалой Власты Викторовны
16 июля, 8:40 утра. Интернациональный коллектив, в составе которого была и я - Пидпалая Власта Викторовна, гражданка ближнего зарубежья (Украина), выбежал на проезжую часть перед гостиницей «Рояль», которая находится на Невском проспекте, в которой официально причастные к саммиту Большой Восьмерки люди. Под самим зданием гостиницы стоят ограничивающие проход по тротуару заборчики желтого цвета и милиция.
Активисты выбегали на проезжую часть во время того, как на светофоре возник зеленый свет. Выбежали, растянув несколько баннеров, надпись на одном из них (белом) была следующая: «Нет капитализму! Нет авторитаризму!» с замечательным рисунком - падающий с коня медный всадник. В этой акции принимало участие около 50-60 человек из России, Украины, Белоруссии, Германии, Голландии, Швеции, Швейцарии, Греции, Испании, Финляндии, Польши, Молдовы, Англии. Они крепко сцепились, держа баннеры и крича: «No G8». Я успела несколько раз подудеть в разные стороны на своей металлической трубе, как меня внезапно сильно схватил за волосы и потащил по асфальту не контролирующий своих сил и ничего не произносящий омоновец.
Также я наблюдала, насколько это возможно в полусогнутом положении испытывая боль в шеи и затылочной части головы, как отцепляли друг от друга наших товарищей. Я упиралась, я знала, что не одна, со мной мои друзья, которые поддержат меня, насколько это возможно. Активист из Уэльса, который находился рядом, увидав, что со мной происходит, пытался оттянуть меня то жестокого омоновца. У него получилось лишь задержать его на несколько секунд. А в это время подбегали все новые и новые служители государства. В конце концов, они нас отцепили. Но тут же меня пыталась спасти девушка из Москвы. Остальных людей мучили, так же как и меня, товарищей из Германии и Польши хватали за головы, девушку из Германии и парня из России - за руки, остальных россиян просто откровенно били. Акция продлилась минуты две, задержание - двадцать.
Автобус ОМОНа, в который всех нас в буквальном смысле впихнули (на двух последних рядах рассчитанных на 8 человек поместилось в два с половиной раза больше) кроме нас находилось несколько омоневцев, которые кричали матом: «На х..й! Еб..ы в рот! Еб.. ые уродцы! Пи..ватые пидоры! Блядь, на х..й! Кому дать пи..ды, придурки!», угрожали применением физической силы и применяли ее, запрещали смотреть в окно. В моем случае, на одном сидении уместилось 4 человека: я и еще три активиста мужского пола. Одному из них ударили по голове рукой со стороны одного из омоновцев. В этой ситуации женщин не били, но угрожали: «Закрой блядь окно я сказал! Что ты лыбишься, сука! Рот закрой, еб твою мать!» Когда за окном мы увидели, как другие омоновцы расправляются с нашими товарищами - бьют их, мужчины обыскивают женщин (девушку из Уэльса) - мы стали кричать: «Нет насилию!», «No G8!». После таких криков одну из немецких активисток, вывели в другой омоновский автобус, заломив руки за спиной.
В какой-то момент вбежал один их омоновцев и сказал: «У меня тут деньги лежали на сидении, где они?» Некоторое время они делали вид, что искали деньги. Они хотели напугать нас, они хотели повесить на нас воровство. У одного из белорусских активистов они забрали паспорт и через минуту хотели отдать его с какой-то белой бумажкой внутри, заподозрив неладное, он громко произнес на весь автобус: «А вдруг это наркотики? Вытащите это, а потом отдайте мой паспорт». Им ничего не оставалось, как послушаться, уж больно много было свидетелей.
В автобусе омоновцы произвели незаконный, без составления протокола, обыск футляра от моей трубы, а после перевели меня в микроавтобус, в котором, кроме меня, находилась только активистка из Германии и пять омоновцев. Я испугалась, в такой ситуации нас могли изнасиловать пятеро стокилограммовых мужчин без свидетелей. На протяжении пяти-семи минут, в течение которых мы ехали в участок, они оскорбляли нас, спрашивая: «Ну, сколько вам заплатили?», в чем мы видели аллюзии на проституцию. Говорили, что, если бы им заплатили по 500 рублей, то они смогли бы сказать такие фашистские лозунги, как: «Янки гоу хоум!» и «Да здравствует Гитлер!». А также они пытались разговаривать с нами, как с девочками. То есть, видя в нас сексуальный объект: «Как вас звать?», «Зачем вам это?», «Вы такие симпатичные девочки!». Мы заметили, что при сотрудниках милиции омоновцы ведут себя сдержаннее.
Уже около девяти нас всех привезли в участок № 28. По данным сотрудников этого участка, нас там оказалось человек 31. Среди нас было несколько белорусов, один молдаванин, два украинца (включая меня), около десяти граждан дальнего зарубежья (немцы, англичане, голландец и поляк). Нас сразу же разделили на иностранцев и русских (включая украинцев и белорусов). Иностранцы потребовали переводчиков, что очень затруднило сотрудников данного милицейского участка, так как никто из них, по-видимому, не знал даже английский. Иностранцы не желали отсоединяться от нас, своих товарищей, их насильно перевели на второй этаж и посадили.
Сразу же по прибытию в участок я объявила сухую голодовку в знак протеста против насилия над мирными демонстрантами и вообще политики правительств Большой Восьмерки. Сотрудники милиции же, ответили на мое извещение о голодовке: «Как хочешь. Это твое права». В государстве, в котором нас задержали, таким образом, признают право на самоубийство.
Со мной вместе продолжили голодовку товарищи из Молдавии, Белоруссии и Украины.
Дежурный милиционер решил обыскать меня. Я потребовала составления протокола и чтобы обыскивала меня женщина. Он долго пытался надавить на меня, матерился и запугивал, через минут десять сдался и пошел искать женщину милиционера для осмотра моих вещей. Только через час нас по очереди стали вызывать в соседнюю комнату (среди «русских» 4 девушки: одна белоруска, одна украинка (это я) и две россиянки). Процедура длилась по 20 - 30 минут. Нас раздевали до гола в присутствии двух понятых. Оказалось, что у всех у нас менструальные дни, но обыскивающую нас милиционерку это не остановило, она хотела продолжения представления. Я исполнила ее желание - положила трусики с окровавленной прокладкой на стол, прямо под нос ей и понятым, одна из которых, позволяла себе говорить гадости в отношении задержанных активистов, обзывая нас дураками, глупыми и ненормальными. Меня заставили подписаться в том, что копию протокола осмотра моих вещей я получила, но в дальнейшем оказалось, что никто мне ее не выдал. А протокол об административном правонарушении и обвинений мне пришлось ждать с 9:00 до 19:17. Это необходимо было сделать в течение первых трех часов. Нас также всех фотографировали и снимали отпечатки пальцев (этой процедуры мне удалось избежать), но меня все-таки сфотографировали, при этом фотограф нашептывал мне сексуально дискриминирующие брутальные слова.
Первую группу людей, которых повезли на суд, вернули через два часа обратно. Оказалось, что протоколы, которые им выдали, якобы содержали несущественную орфографическую ошибку. Я подозреваю, что дело в другом. Уж очень очевидным подлогом было то, что протокол был напечатан на машинке и попросту отксерен 31 раз. Единственное, что изменилось - текст остался прежним, но теперь его переписали от руки.
Вот, что написано в наших протоколах: такая то, такой то «задержана за неповиновение законному распоряжению сотрудника милиции, осуществляющему обязанности по охране общественного порядка и обеспечения общественной безопасности прекратить участие в проведении несанкционированного шествия по проезжей части Невского проспекта у дома 49/2, а также в отказе добровольно последовать в отдел милиции, в патрульную автомашину для доставки в отдел милиции, при этом хватаясь за форменную одежду сотрудников милиции, вела себя вызывающе, громко кричала. С применением физической силы доставлена в 28 отделение милиции». Как я описала ранее, на нас нападали омоновцы, а не сотрудники милиции. Еще через час первую группу людей отвезли в суд, назад они больше не возвращались.
В участке, у товарищей, которые отказывались отдавать паспорта, забирали их силой, только один добился-таки сделать это в присутствии своего адвоката - товарищ из Legal Team (наша юридическая поддержка). В самом помещении участка был жуткий сквозняк и когда я, одетая в одну лишь футболку, так как мой свитер исчез с моих плеч во время того, как омоновец волок меня по асфальту, попросила закрыть окно, они этого не сделали сказав: «Так сядь, блядь, с другой стороны лавки». Там мне теплее не стало. Когда мы весело, но не громко общались между собой, милиционером это не нравилось, и они говорили: «Тихо, еб..ны в рот! Рты закрыли!» В очень узкую камеру 1,5 Х 2,5 метра загнали человек 15 парней и закрыли. Через какое-то время их стали выпускать. Не разрешали пользоваться мобильными телефонами, и телефонами вообще, что бы сообщить хоть кому-то где мы, это приходилось делать украдкой. На наши требования защитника и адвоката просто смеялись и говорили: «Будет, будет… потом». Но когда потом? Правозащитника, консулов Украины и Германии, переводчиков пустили к нам через 4-5 часов после ареста.
Часам к девяти вечера нас, вторую группу, которая состояла из граждан стран ближнего зарубежья - Белоруссии, Украины и Молдовы отправили суд. В участке оставались граждане России и дальнего зарубежья.
Мы снова оказались в омоновскиом автобусе… Кровожадные омоновцы в этот раз решили поприкалыватся над альтерглобалистами. Они приставали к каждому из нас с вопросами типа: «Ты откуда?» Когда же человек просто игнорировал этот вопрос или отвечал без боязни, его били. По голове досталось активисту из Белоруссии, а товарищу из Молдовы - дали с размаху ногой по колену. Ко мне обратились со следующим: «А ты девушка или парень?» «А мне все равно…» - ответила я и на последующие вопросы отвечала холодно и коротко, смотря в окно.
Девушка из Москвы рассказала мне ситуацию, которая произошла в ее автобусе. В автобусе их было двое - она и еще один парень, омоновцы еще не пришли и активисты, открыв окно, стали кричать: «No G8». После чего в автобус ворвались омоновцы, схватили парня и уволокли в другой автобус, где несколько человек ОМОН жестоко избили его. Этот случай закончился приездом Скорой Помощи.
В суде не у всех активистов был адвокат. Это объясняется тем, что людям не было предоставлено право на звонок для того, чтобы сообщить родственникам или знакомым о месте нахождения. Но, судя по всему, наличие адвоката решало не многое. Не получили никакого срока всего два-три человека. Один из них, освобождение, которого я наблюдала лично, журналист из Москвы. Не все решали и свидетели, в нескольких случаях оказалось, что наличие свидетелей, только повредило, как в случае парней из Белоруссии и Украины.
В холле суда я ждала около получаса, пока за мной не спустились. До этого меня окружили омоновцы и стали расспрашивать, кто я и откуда. Я воспринимала это как давление с яркой сексуальной окраской, потому что они говорили со мной как с женщиной, стиль разговора - уличное знакомство. Когда кому-нибудь начинало надоедать, они говорили: «Чтоб больше сюда не приезжали!» От другого я услышала следующее: «Ты в принципе ничего девчонка, тебя б помыть, приодеть, накрасить…»
Суд походил на механический процесс: человека заводят в зал суда, заходит судья, выступает судья, выступает обвиняемый, выступает адвокат (если он есть), свидетели, суд уходит для принятия решения, суд возвращается и выносит приговор, не учитывая никаких доводов со стороны обвиняемого. Все активисты, которых задержали в этот день, получили от 1 до 3 суток (ареста). Я получила двое. В Законе РФ есть статья об освобождении от административного наказания человека, имеющего ребенка до 14 лет. Судья же не придал значение тому факту, что у меня есть ребенок в возрасте двух с половиной лет, сказав, что уметь читать по украинскому не обязан, переводчик же мне предоставлен не был. Хотя еще в участке № 28 я его требовала, в ответ, на что сотрудники милиции меня осмеяли.
После суда часов в десять вечера нас, граждан ближнего зарубежья отвезли в участок № 27, где уже находилось человек восемь из России. Ночью их отвезли в спецприемник. Перед сном у нас отобрали вещи, не составив при этом протокола. В два часа ночи нас по очереди подняли и заставили подписать документ, в соответствии с которым мы обязаны покинуть территорию России в трехдневный срок. Этот документ остался в участке, на руки нам не выдали даже копию. Наше требование, выдать бумагу и ручки, чтоб иметь возможность написать заявление про объявленную нами голодовку (я, гражданин Молдовы, гражданин Украины и два гражданина Белоруссии) было оставлено без внимания. На мое требование выдать какую-нибудь теплую одежду, отвечали аналогично. Таким образом, этой ночью я замерзла, лежа на деревянной койке до посинения конечностей. Свет в камере и коридоре горел целую ночь. Со мной в камере находилось еще две девушки, из России и Белоруссии. В соседней - человек 13 парней. Все, конечно, не поместились на нарах и поэтому некоторым из них, пришлось спать на полу.
Утром нас подняли, сняли отпечатки пальцев, отдали вещи. Я проверила - все вещи были на месте. Часам к девяти нас привезли в спецприемник по ул. Сахоровская, 6 около ст.м. «Чернышевского». Там нас осмотрел врач-женщина на наличие вшей. Когда я ей заявила, что мы объявили голодовку, она сказала: «Ну и дурочка. Язву получишь…»
До часов двух мы находились на первом этаже в клетках. Я как единственная представительница женского пола сидела под замком одна. Активистов мужчин под замок не сажали, они могли передвигаться, ходить в туалет. Перед тем, как меня отвели для изъятия моих вещей, мне захотелось все же справить свои нужды. Но я отказалась заходить в тот туалет, который мне предложили, там было очень грязно, отсутствовал свет и страшно воняло. В таком месте я не смогла бы сменить прокладку. После повторной просьбы меня все же отвели в камеру № 33, которая освещалась и не была такой грязной. При изъятии вещей мне удалось все же письменно оформить объявленную мною голодовку. Некоторые из голодающих активистов поступили также.
Утром, с 8:00 до 10:00, в спецприемнике обычно заключенные уголовники моют полы. И вот один из них сказал мне: «Я вечером к тебе в камеру приду». Я действительно испугалась.
После осмотра моих вещей, мне выдали постель и отвели в камеру №146. Моей соседкой оказалась белокурая уголовница двадцати лет. Эта особа курила одну сигарету за другой, я не переставала кашлять.
Через полтора часа за мной пришли и отвели, вместе с другим гражданином Украины на свидание с консулом. Видимо, по его настоянию меня перевели в камеру № 150, где находилась моя подруга из Москвы, причем не курящая.
В спецприемнике кормят два раза в сутки, первый раз - утром в 6:00 (кашей на воде с растительным маслом и чаем), второй - вечером в 6:00 (дают суп с мясом, хлеб и второе). Так что если бы тем из нас, кто не объявлял голодовку, не приносили бы передачи, было бы им туго. Воду из крана, по ее словам, тоже пить не стоило.
Перед сном нам удалось пообщаться с активистом из России, которого задержали, когда он встречал немецких активистов, участвовавших в велокараване. Официально его обвинили в употреблении нецензурной брани, за что закрыли на десять суток. Он выйдет в четверг. Немецких активистов, которые якобы писали на дом, где временно жили, арестовали на пять суток и сейчас они уже на свободе.
Утром нас разбудили в 6:00, хочешь, есть не хочешь - вставай! В 7:30 за мной пришли, я собрала свои вещи и вышла в коридор. Там уже стояли те из товарищей, которым, как и мне дали вчера двое суток, только одного я не увидала там - активиста из Белоруссии, срок которого так же должен был закончиться. Я ничего не знала о нем до семи часов вечера, пока не связалась с подругой из Белоруссии. От нее я узнала, что из-за неправильного прочтения протокола, они продержали его на час дольше. Еще час нас держали в клетках на первом этаже, в этот раз меня не закрывали. Ровно в девять часов утра - выпустили. У ворот нас ждало двое товарищей и журналисты НТВ. Нам страшно хотелось пить и наконец-то принять душ. Большая Восьмерка уже убралась из города, а мы все еще ходим по улицам - нашим улицам!
