КОГДА КОНЧИТСЯ МУЗЫКА, ВЫКЛЮЧИТЕ СВЕТ…
Временами смешно, а порой противно, наблюдать за сегодняшней, так называемой «неформальной», молодежью, посещающей различные “рок”-мероприятия, организованные всякими там нашистами и “молодогвардейцами”, а также мало чем отличающиеся от них «Нашествия» и “Максидромы”. Они пытаются внешне быть непохожими на остальных людей, пытаются показать, что они «другие»: носят атрибутику своих «субкультур», читают разные «продвинутые» газеты-журналы, жрут чипсы, пьют пиво и с умным видом в стиле Артемия Троицкого пытаются рассуждать: что есть «попса», а что есть «рок»…Как они уродливы и тупы! Под стать им и большинство их «рок»-героев.
Ветер! Снеси с домов крыши! Этих гнилых, зловонных людишек, Поэтов желудка, вагины и хуя, Художников смрада, могилы и лести. Смотрите, жулье и отребье, - держу я Жезл моей праведной пламенной мести!
Дорогая аппаратура, техническое «мастерство», хорошая запись – вот что самое главное! Самое главное – форма! Такой товар, безусловно, будет иметь успех на рынке! А что же внутри? Внутри – ничего, вакуум… Скажу честно, мне вы неинтересны, мне вы неприятны. Зачем мне ваша музыка, если у меня дома есть проигрыватель грампластинок и куча записей музыки 60-х?
Rock is dead…Вы своей пивной отрыжкой и квазисвободой убили его…Или нет? Конечно, нет – вы на это не способны! Рок умер, когда вы еще не успели родиться. Вы не смогли бы его убить, потому что убийство – это слишком хлопотно, а онанизм – это слишком приятно.
Rock is dead, …but Adolf Hitler is still alive…Я видел фюрера прошлой ночью, и этот факт дает мне великую надежду на воскрешение, надежду отсрочить Конец Истории, дает надежду, память и способность презирать самого себя. Венская ночлежка 1910 года – это рок. «Триумф воли» – это рок. Берлинская свадьба ночью 29 апреля 1945 года с последующим двойным суицидом – это рок…«НАША музыка» – это болото...
История не представляет собой непрерывной линии развития, временами развитие останавливается в одной части света, а затем возобновляется в другой. «Беременность» истории каким-либо культурным явлением может длиться веками…Мучительные ожидания…и вот наконец – Вспышка…Огненная комета, летящая звезда очарует нас своей красотой и своим безумием, а потом – фьюить, и ее уже нет…и больше никогда люди не увидят ее и никогда не смогут забыть ее – никогда…Останется лишь подражание формы Вспышки, останутся толпы омерзительно пустых эпигонов – они будут превозносить себя, будут выдавать себя за настоящих, будут учить людей жить и подчиняться…И будет на земле великий стыд и позор, покуда не появятся новые Прометеи и не украдут у Богов новый огонь, и, тем самым, вдохнут жизнь в новый историко-культурный цикл.
Если говорить о рок-музыке, которая как самостоятельный феномен имеет относительно небольшую историю, то мы с уверенностью можем сказать, что ее Вспышка, расцвет и истинная Культура приходится на вторую половину 1960-х годов. Она продлилась совсем недолго – всего несколько лет, вскоре ей было суждено погибнуть и уйти в небытие. Именно тогда, когда люди рок-музыки массово стали ощущать ее как нечто самостоятельное, ощущать ее как хорошо оплачиваемую работу, отказавшись от принципа игры и принципа немедленного удовлетворения («You can`t always get that you want» – песня The Rolling Stones, альбом “Let it bleed”(1969) – наглядное свидетельство происходившего процесса), когда рок-музыка приобрела устойчивую, относительно постоянную и приемлемую для репрессивной цивилизации форму, заняв свою нишу в системе развлечений, именно тогда она начала чахнуть, именно тогда начался спад. Rock is dead – это случилось в начале 1970-х.
Что вызвало появление этой Вспышки? Что больше всего тревожило ищущих людей того времени? Их тревожила ужасная несправедливость общества, в котором они жили, во многом они чувствовали себя его заложниками, их тревожило нестерпимое одиночество, отчуждение людей, порождающее невыносимый страх перед будущим, которого может и не быть вовсе. Отчуждение от результатов собственного труда, отчуждение от человеческого рода, отчуждение от самих себя достигли максимальных размеров. Для того чтобы преодолеть отчуждение, хотя бы на некоторое время, люди с давних времен стремились воссоздать состояние совместной экзальтации, достичь кажущегося единения с группой. Как верно заметил Эрих Фромм в работе «Искусство любить»: « В состоянии экзальтации для человека исчезает внешний мир, а вместе с ним и чувство отдаленности от него», - мы ненадолго сбрасываем невыносимую ношу, однако затем вынуждены вновь взвалить ее на себя. Примерами таких стремлений являются различные древние религиозные практики, включающие групповой секс, стремление к ein volk в 1930-х годах в Германии, а также групповое употребление алкоголя и наркотиков.
Размышляющая американская молодежь 1950-60-х, осознав ужасы, к которым привело пресловутое фашистское “единение”, осознав ужас зараженных радиоактивными веществами развалин Хиросимы и Нагасаки, являющихся следствием “благородного американского патриотизма”, осознав, являясь свидетелями эпохи маккартизма и тотального контроля ЦРУ с его грязными трюками и бессменным начальником-педерастом Э.Гувером, все лицемерие и лжегуманность властьимущих в якобы “демократическом” обществе; осознав все это, они, безусловно, должны были стремиться к противоположному политическому лагерю, стремиться к тому, что больше всего ненавидели, ругали и преследовали официальные США, стремиться к коммунистическому движению, к СССР.
Однако, обратив свой взор к советской действительности 50-60-х годов, они вскоре обнаружили, что и там все не так гладко. Социалистическое братство, любовь, равенство, свобода творчества отнюдь не всегда имели место быть: часто про них в СССР просто забывали. Реальность же составляли вездесущий контроль и весьма далекая от рабочего класса власть партийной бюрократии. Что во многом напоминало то, от чего они стремились убежать.
Показательна и трагична судьба Ли Харви Освальда, простого американского парня, который в конце 1950-х уехал в Советский Союз, уехал в надежде на жизнь в обществе нового типа, в котором нет места эксплуатации и где все люди – братья. Но советская действительность разочаровала его, и он был вынужден вернуться в США. Что же было дальше?
“Современные круги Ада: Освальд(?) убивает Президента.
Освальд садится в такси. Освальд останавливается около меблированных комнат.
Освальд выходит из такси. Освальд убивает офицера Типпита.
Освальд роняет пиджак. Освальд пойман.” (Jim Morrison, “The Lords/Notes On Vision”(1969))
Ли Харви Освальд – психопат, убийца “любимого президента”, а может быть козел отпущения и жертва политических махинаций? Об этом сняты фильмы, написано множество книг и статей, но правду мы вряд ли когда-нибудь узнаем.
Осознав, что окружающая действительность есть по сути комплекс иллюзий и лжи, человек открывает подлинные черты своего бытия, а именно: постоянную тревогу, беспокойство, бессмысленность собственной и чужой деятельности, и следовательно, отсутствие внешних и внутренних норм. Человек приходит к пониманию абсурдности жизни и, тем самым, обретает свободу, так как единственным результатом осознания абсурда может быть бунт, в котором и состоит смысл человеческого существования, или как писал Альбер Камю: “Позиция абсурда дает человеку истинную свободу, ничем не связанную иллюзию надежды, подлинную страсть к жизни, не ограниченную страхом перед будущим.” Бунта не могло не быть. Ведь в чем тогда смысл человеческой жизни? В том, чтобы быть “патриотом” и исправно платить налоги, на которые будут созданы новые атомные бомбы; в том, чтобы регулярно спать, жрать и трахаться, когда сотни миллионов детей умирают от голода; или в том, чтобы заработать миллион долларов и иметь как можно больше молоденьких любовниц? Нет, не в этом: бунтую, следовательно, - существую.
Бунт начался в 1950-х с бунта в литературе, во многом он был связан с зародившемся движение битников, beat-generation («разбитое» поколение). Особо следует выделить поэзию Аллена Гинзберга, романы «В дороге» и «Бродяги Дхармы» Джэка Керуака, шокирующий «Голый завтрак» Уильяма Берроуза, «Над пропастью во ржи» Джерома Дэвида Сэлинджера и «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи. Эти произведения оказали огромное влияние на умы молодежи и дали ей яркие образы новых героев-бунтарей, например, таких как Дин Мориарти («В дороге») или Рэндел Макмерфи («Пролетая над гнездом кукушки»). Надо также отметить, что только в конце 1950-х годов в США был снят запрет на издание книг Генри Миллера «Тропик Рака» и «Тропик Козерога», созданных еще в 1930-е годы (наглядный пример «свободы» слова и печати в американском «демократическом» обществе).
Через несколько лет наступил черед музыки. Рок-музыка для второй половины 1960-х стала тем, чем была живопись для 1920-х. Она стала отрицанием, утверждением и движущей силой своего времени: к ней обратились взгляды всех, она – в авангарде всех событий, будоража и влюбляя, как все, что живет и питается горячей кровью.
Из всего огромного количества рок-музыкантов 1960-х я хочу остановиться, на мой взгляд, на самом ярком, трагическом и незабываемом музыканте – на лидере группы The Doors Джиме Моррисоне, тем более, что приближающиеся даты (3 июля 1971 года – предполагаемый день смерти и 7 июля – день его похорон на парижском кладбище Пьер-Лашез) обязывают меня сделать это.
«Белая бестия», трагический античный герой, занесенный слепой мировой волей в двадцатый век, ученик философа Диониса, великий лицедей рок-музыки, поэт и шаман – Джим Моррисон. Его творчество, его стихи, его музыка, как никакие другие в прошедшем веке, были выражением стремления к истинной свободе, не связанной оковами рационального, логичного, рассудительного внешнего мира, выражением чистого желания, не знающего ограничений стремления к удовольствию, выражением дионисического начала. Именно проявления этого начала создали незабываемый, дурманящий, доводящий до экстаза шарм эпохи 60-х, эпохи любви, новаторства и несбывшихся надежд; эпохи, словно оазис мечты и счастья, внезапно появившейся в безжизненной пустыне ядерного века.
Способность к дионисийскому восторгу – вот главная отличительная черта Короля Ящериц, как называл себя Моррисон. В чем же суть этого восторга? Фридрих Ницше раскрывал ее так: «…вся система аффектов возбуждена и взволнована настолько, что внезапно наступает их разрядка с помощью выразительных средств, и на волю вырываются силы изображения, подражания, перевоплощения и превращения, всевозможное лицедейство и актерство. Всего важней здесь легкость метаморфозы, неспособность не реагировать.» Это состояние особенно характерно для актера, мима, танцовщика, музыканта, лирического поэта, в противовес восторгу аполлоническому, возбуждающему прежде всего зрение, сообщающему человеку зоркость визионера и характерного для живописца, ваятеля и эпического поэта. Восхваление Аполлона свойственно рационалистическому подходу в искусстве, основанном на торжестве гармонии, благозвучия, сглаженности, избегании безумства и природной дикости. Сущность же дионисийства, выражаясь словами Ницше, есть «подтверждение жизни даже в самых непостижимых и суровых ее проблемах; воля к жизни, ликующая в жертве своими высшими типами собственной неисчерпаемости,…наперекор ужасу и состраданию, быть самому вечной радостью становления, - той радостью, которая заключает в себе также и радость уничтожения...». На протяжении всего творческого пути Ницше, начиная с первой крупной работы «Рождение трагедии из духа музыки» 1871 года и до безумных писем Козиме Вагнер в январе 1889 года, подписанных именем Диониса, тема дионисийства – одна из ключевых в его произведениях. Моррисон неоднократно восхищался немецким философом (о чем говорит хотя бы факт создания музыкальной композиции «Ода Фридриху Ницше») и, безусловно, творчество самого Джима во многом навеяно ницшеанством.
Can you picture what will be? So limitless and free…
Desperately in need
of some stranger's hand
In a desperate land…
(Можете ли вы представить, каково быть,
Столь необузданным и вольным,
Отчаянно нуждаясь в чьей-то поддержке,
В стране, обреченной на безнадежность…)
Так пел Джим в песне The End, с дебютного альбома The Doors (1967), песне поразившей мир (впрочем, как и альбом в целом, - ни до, ни после не было ни у кого настолько сильного дебютного альбома, альбома, поставившего духовный мат аполлоническому шедевру шедевров – Sergeant Pepper`s Lonely Hearts Club Band от The Beatles). Смогли ли те, к кому обращался Джим, смогли ли они “зажечь огонь”, смогли ли они “прорваться на другую сторону”(break on through to the other side)? Сегодня спустя 35 лет со дня смерти Джима мы можем честно сказать, что нет, не смогли: основная масса остановилась на полпути, а то и вообще убежала от страха перед возможным наступлением Великого Полдня; а впоследствии, набравшись фарисейской смелости, эти людишки оболгали и испачкали творчество Джима, превратив его в очередной товар на рынке. Среди предателей оказались и наиболее близкие Джиму люди – музыканты The Doors: Рэй Манзарек, Робби Кригер и Джон Денсмор. Они и сейчас продолжают успешно торговать образом Джима и воспоминаниями о нем, эти мерзкие шестидесятилетние старики продолжают ради денег играть в рок-героев. Печальный вывод: основная масса оказалась отребьем, собаками, жаждущими урвать свой кусок мяса от плоти поэта.
Ждал ли Джим от этих людей перемен, надеялся ли он на них? В 1967 году, по-видимому, ждал, ждал и пел, как никогда не пели, ждал и уводил слушателей за собой в волшебные путешествия. Джим наивно надеялся «открыть людям новые двери», разбудить их чувства, научить их не бояться свободы, он готов был «одарять и наделять до тех пор, пока мудрые среди людей не стали бы опять радоваться безумству своему, а бедные – богатству своему». Ему начали верить, верить, но не бороться, верить, но не искать выход самостоятельно, не превозмогать самих себя, а слепо верить….. Ах это стадное чувство веры! О, Джим, не таким ли как ты говорил Заратустра: «Спутников ищет созидающий, а не трупов, а также не стад и не верующих. Созидающих так же, как он, ищет созидающий, тех, кто пишет новые ценности на новых скрижалях».
Ты принес им огонь и хотел их избавить от страха, но породил в их душах еще больший страх… Вскоре льстивые речи сменились обвинениями и судами. События на концерте в Майами в марте 1969 года с последующей травлей и преследованиями, на самом деле, были вполне ожидаемы: «Созидающего ненавидят они более всего: того, кто разбивает скрижали и старые ценности, …Ибо добрые – не могут созидать: они всегда начало конца.». Они желали одного – твоей смерти, однако и ты желал того же…ведь смерть – это прежде всего надежда, надежда на вечную жизнь, на вечное возвращение жизни, надежда на будущее, предрешенное и освященное прошлым, надежда на торжествующее «да». Эта публика недостойна твоих стихов - она достойна лишь лицезреть твой хуй! Жрите! Наслаждайтесь! Устраивайте показательное судилище и не забудьте распять его тело, как когда-то распяли Христа! Это ли не то, что вам надо? Вам, сжигающим напалмом вьетнамские деревни, ничего не стоит расправиться со своим очередным ублюдком!
Ощущение приближения конца, смерти, приближения иного мира присутствует во многих песнях The Doors: The End, When the music`s over, Five to one, Hyacinth house и других. Джим говорит нам, что мы должны поторопиться, так как завтра может и не быть; нет времени для колебаний и сомнений – мы должны совершить прорыв, праздник, Революцию здесь и сейчас…Страх и ложь - наши главные враги… Прекращайте раскладывать карты в пасьянс и ждать, что вас кто-то освободит. Ломайте прутья в клетке, освобождайте себя сами! Боритесь, ищите, превозмогайте самих себя, и, быть может, вам удастся открыть врата познания и увидеть все истинное и бесконечное…
Надо отметить, что впервые тему смерти в рок-музыке затронули The Beatles в 1966 году, за год до дебютного альбома The Doors c великой песней The End. В битловском альбоме Revolver есть две композиции She said и Tomorrow never knows, навеянные чтением тибетской Книги Мертвых и экспериментами с ЛСД. Песни новаторские, замечательные, временами сильно волнующие, но того трагического пафоса и безумства, которые есть в The End, в них нет и близко. She said, если отбросить в сторону музыку и сосредоточить внимание на тексте, можно вообще найти примитивной и чисто увеселительной: ну познала она невероятный трип, что с того? – весело, in stream 60-х, но поверхностно. А вот Tomorrow never knows сначала пугает, саунд действительно «загробный», но затем страх исчезает, и вы понимаете, что в безопасности: ощущение такое, что из того мира вам лишь дают советы, но вы от него полностью независимы и свободны. В The End же все иначе: Джим словно берет вас за руку и уводит на ту сторону, возможно помимо вашей воли, уводит в иной мир, в затерянное посреди пустыни боли царство Змея…Ride the snake…Преодолей Змея…Его сила в твоем страхе, перестань бояться и ты свободен…Перестань бояться Бога-Отца (Father,-Yes son? -I want to kill you), освободи Мать-Землю от деспота, повтори путь Эдипа - It hurts to set you free, but you'll never follow me. Извини, но Конец неизбежен…
Парижская квартира…ванная…теплая вода…А где же та, кому посвящены самые лучшие стихи и песни? Где Памела Корсон? Увы, ее здесь нет, возможно, она сейчас трахается со своим любовником - наркодилером Аланом Ронеем…Увы ее здесь нет… She lives on Love Street, Lingers long on Love Street. She has a house and garden, I would like to see what happens…(Она живет на улице Любви, Она считает свои дни, живя на улице Любви. Там у нее есть дом, там у нее есть сад, Мне хотелось бы знать, что у нее происходит…)
Хрустальный Корабль покидает эту пустынную землю и отправляется в новое далекое путешествие… На этот раз вернуться ему будет не суждено…Джим перешел границу и навсегда остался в стране вечной юности…
«Иногда боль настолько сильно припирает к стенке, насколько это допустимо... Она не причиняет зла, хотя, безусловно, опасна. Но люди боятся смерти, даже больше, чем боли. Это странно, что они боятся смерти, ибо думают, что она больнее, чем просто боль. В точке смерти боли уже не существует. Да, я полагаю, что смерть - это друг...»
Дверь в другой мир,
душа освобождается, чтобы шагнуть в неизвестность…
Поверни зеркало к стене
в доме, где только что умер человек.
(Jim Morrison, The Lords/Notes On Vision (1969))
Пророк Утренней Зари (Михаил Вечный)
